«Лулу» («Lulu»)
Баварская государственная опера (Bayerische Staatsoper, München)
Премьера состоялась 25.05.2015
Постановка и сценография - Дмитрий Черняков
Дмитрий Черняков поставил в Мюнхене самую загадочную оперу ХХ века.
“Лулу” Альбана Берга по двум пьесам Франка Ведекиндна не была дописана композитором. Через сорок лет она была впервые поставлена на сцене Парижской оперы: Фридрих Церха, патриарх австрийской музыки, дописал ее по эскизам Берга.
В этой версии партитура уникальным образом вписалась в оперный контекст конца прошлого века. За это надо благодариь еще и гениального Пьера Булеза и великую артистку Терезу Стратас. Ту самую,что сыграла Виолетту Валери в культовой экранизации “Травиаты” Франко Дзеффирелли.
Прошло еще сорок лет, и сегодня мы понимаем, что “Лулу” поставить на сцене все еще крайне сложно. Хорошо поставить почти невозможно! С одной стороны постановочный эталон, к которому так любят взывать критики и консервативная часть публики, для этой оперы не выработан. С другой, трехактная “Лулу” – это не суггестивный “Воццек” того же Берга, не сжигаемая страстью богоборчества опера “Моисей и Арон” Шёнберга, не медитативный “Святой Франциск Ассизский” Мессиана. Это экспрессивная драма, в которой Берг использовал пять всевозможных способов вокализации и простую речь, что делает ее музыкальную составляющую практически подвигом для всех, кто выходит на сцену.
В какой-то мере опера Берга – это мечта оперы ХХ века о “большой опере” как жанре, с ариями, ансамблями, балетными дивертисментами, сменой мест действия, сценической динамикой эпохи бельканто, когда время то замедляется в ариях, то ускоряется в больших хоровых сценах. Все это ХХ век отверг как рутину, но регулярно пытался возродить в новом виде.
“Лулу” – это еще и главная попытка последних ста лет создать оперу о вечной женщине, об идеале женской красоты, о том, что так легко удавалось Керубини, Беллини, Верди, Чайковскому. Лулу бесит скука жизни, она готова бороться за свою любовь, идти до смертельного конца. Кстати, в качестве отрицательных качеств мужчин она всегда отмечает: “он видит во мне только женщину!”
В этом смысле она предстает “Травиатой ХХ века”, во всяком случае судьба Лулу – от двенадцатилетней цветочницы и воровки к салонам знати – очень напоминает судьбу “дамы с камелиями”. Да и уже упомянутая выше Тереза Стратас, котора одинаково прекрасна была в двух эти ролях, дает повод считать Лулу наследницей Виолетты Валери.
Если вспомнить ошеломительную “Травиату” Чернякова, открывавшую сезон Ла Скала каких-то полтора года назад, то именно там впервые режиссер показал: даже в отсутствии смертельного медицинского диагноза и вопроса социальной несправедливости, которые сейчас уже решаются с помощью антибиотиков и демократических законов, женщина может умереть просто от несчастной любви. Виолетта Чернякова попала в расставленные ею для младшего Жермона сети. Пытаясь доказать, что любовь давно превратилось в пережиток, она уничтожает себя в тот момент, когда понимает, что влюбилась по уши. Вот и Лулу рвется не к богатству, как того хочет ее отвратительный сутенер-отец, а к тому, кто будет любить не только ее прекрасное тело.
Лулу, Миньон, Нелли, Ева. Это имена главной героини, которыми наделяют девушку влюбленные в нее мужчины и женщины (последнее обстоятельство делает даже мечту о постановке оперы Берга в России сегодня нереальной). Множественность образов этой вечной Евы режиссер подкрепляет бесконечными отражениями в декорации – гигантском стеклянном лабиринте, в котором блуждают не только герои оперы, но и толпа статистов, разбитых на пары мужчин и женщин.
Движения для них поставила лидер отечественного contemporary dance Татьяна Баганова. Музыкальные интермедии заполняются этой хореографией жизни, в которой участвуют не танцовщики, а статисты разного возраста и комплекции. Любовные утехи, борьба, драка, в финале эта живая масса застывает по углам лабиринта в трусах и бюстгальтерах, торжество некрасивой и грубой плоти над идеальными отношениями, которые ищет Лулу.
Но Виолетту Валери и Лулу отделяют не только годы, но и смена уровней мышления, революция чувств. Если “оступившаяся” Виолетта в спектакле Чернякова убивает себя (или тихо умирает в оригинале), то Лулу борется за свое существование и право быть личностью, а не куском красивого мяса. И не она одна. Десятки раз отраженные стенками лабиринта, заплутавшие в них “семейные пары”, говорят о том, что Лулу не единственная на свете жертва.
Зеркальная игра в этой опере задана самими Бергом, в финале Лулу погибает от руки певца, который был и исполнителем партии доктора Шёна, самого любимого человека для Лулу. Парадокс в том, что она же и убивает его в тот момент, когда он пытается заставить ее застрелиться.
В финальной картине Берг переносит свою опустившуюся до уровня дешевой проститутки героиню в Лондон (снова нищета, убогость и страдание вместо каранавал за окном, как и в финале оперы Верди) только ради того, чтобы она погибла от руки Джека-потрошителя.
Режиссер оправдывает Лулу, хотя не все ее поступки соответствует этическим нормам даже сегодняшнего времени. Но кто имеет право судить запутавшуюся в лабиринте чувств женщину, которую раздирают на куски разномастные любовники. Чего стоит общество, породившее Лулу? Шикарный баварский партер тоже отражается в лабиринте, и становится частью мира, убивающего Лулу.
Спектакль Чернякова на этот раз выглядит очень простым, чистым, прозрачным – как стекло лабиринта жизни, придуманного им. Все действие сосредоточено на авансцене и для трехактной оперы понадобились всего пяток элементарных стульев да как всегда роскошный свет Глеба Фильштинского.
Даже портрет Лулу, который является почти одним из действующих лиц, превратился всего лишь в абрис ее тела на стекле, который белым маркером периодически наносят или подправляют все те, кто мечтает о теле прекрасной героини. А некоторые даже припадают с жаркими поцелуями к пустой голове рисунка, задыхаясь от невозможности поцеловать оригинал.
На сцене процветает мечта о любви, но самой любви там не найти. Прижатые к стеклу губы в том месте, где должны быть губы Лулу. Черняков как всегда скрупулезно изучает деструкцию счастья, ускользающей красоты, тихого бюргерского мирка, уничтожаемого собственными руками (вспомним квартиры-клетки в “Воццеке” Большого театра). Мнимые поцелуи, телесные конвульсии, все, что показывают зрителям, только подмена любви, а не ее проявления. И диагноз Чернякова выглядит малоутешительным: в одной из картин на сцене появляется безымянный персонаж, девушка пятнадцати лет, чьи причесанные рыжие волосы точно повторяют парик Лулу. Да и лесбиянка Гешвитц у Чернякова в финале остается в живых, именно она и будет воспитывать новых “оступившихся” девушек, влюбляться в них, боготворить, приносить в жертву. И конца этому не видно, достаточно открыть сегодняшнюю газету.
Для своего мюнхенского спектакля Черняков собрал уникальный состав исполнителей. Отвлекаясь, надо сказать, что сегодня именно ровность исполнителей отличает лучшие театры. Это именно то, что, наверное, никогда не поймут наши директоры оперных театров, все время надеясь украсить свои спектакли одинокой западной звездой. В Мюнхене поющие артисты впечатляют и невероятным профессионализмом исполнения запредельной музыки Берга, и актерским мастерством, который отшлифовал режиссер.
Начать надо с великолепной Марлис Петерсон, чье уникальное актерское дарование делает ее настоящей Лулу. Причем в ней нет нежной хрупкости Терезы Стратас. Но внутренние изящество и свобода, подчеркнутые элегантными нарядами от Елены Зайцевой, и делают из нее настоящую Лулу. На премьера она продемонстрировала настоящее мужество: разбив до крови нос, продолжила выступать. Так что стеклянный лабиринт стал не только для ее героини, но и для нее самой испытанием на прочность.
Петерсон окружали и прекрасные мужчины Бо Сковхус (доктор Шён и Джек-потрошитель), Райнер Трост (художник и негр), Маттиас Клинк (Альва). Да абсолютно все артисты, участвовавшие в этом спектакле, достойны похвалы.
Хочется пожалеть, что он так и не востребован в России, хотя в свое время автор этих строк пытался организовать ему постановку в Большом театре, но обстоятельства сложились иначе. Хотя такому перфекционисту, как Петренко, в сегодняшней оперной России будет очень непросто.Оркестр Баварской государственной оперы во главе со своим главным дирижером Кириллом Петренко играл так изящно и чувственно, как будто это была музыка, скажем, Моцарта. Кажется, что в этом главная заслуга дирижера, когда атональная музыка становится вдруг прекраснее любых гармоний. Так дирижировал в свое время и Пьер Булез, никогда не забуду его фантастического “Моисея” Шёнберга в Зальцбурге. И сегодня Петренко предстает его достойным наследником.
Дмитрий Черняков поставил в это сезоне два прекрасных спектакля: “Парсифаль” Вагнера в Берлине и “Лулу” Берга в Мюнхене. Уже одно перечисление показывает, что сегодня он любим в мире не только как постановщик русских опер. Впереди у него все же два русских проекта – “Леди Макбет Мценского уезда” Шостаковича в Лондоне и Лионе, и “Иоланта” с “Щелкунчиком” Чайковского в Париже ( проект, в котором принимают участие пять современных хореографов, уже сейчас претендует на звание самого интригующего спектакля следующего сезона). Зато потом Черняков вновь обратится к записным шедеврам западной музыки. На этот раз это будет “Пеллеас и Мелизанда” Дебюсси в Цюрихе.
Но все это уже в следующем сезоне, а пока рекомендую всем увидеть “Лулу”, которая идет весь июнь, а также будет повторена в сентябре. Трудно представить, что постановка эта станет репертуарной: такой совершенный во всех деталях спектакль не сможет поддерживать в идеальном состоянии ни один ассистент.
Журавлев В. «Я буду звать тебя Ева» // СlassicalMusicNews.Ru